Поборники советской политкорректности продолжают дело оккупантов
Воронежский историк, профессор ВГУ Аркадий Минаков предложил в историческом центре родного Воронежа дополнить таблички с названиями, данными улицам в советское время, табличками с названиями прежними. Так установлено, к примеру, в Новосибирске. Или в Ельце: «ул. Шевченко (Введенский спуск)». А по Москве, где почти всему центру в 1986–1994 годах возвращены исторические имена, развешены доски с краткими рассказами о времени возникновения улиц и о происхождении смененных ими названий.
Сам я живу в Мещанском районе, названном по имени Мещанской слободы, где в XVII веке селились выходцы со Смоленщины и прочей Литовщины. С моею польской фамилией и польской физиономией это в самый раз. Я живу на бывшей 2-й Мещанской, в 1966-м названной именем журналиста и бытописателя Гиляровского, здесь родившегося. Поблизости улица Мещанская, в советское время сохранившая название без 4-го номера. Номерные дореволюционные названия не возвращали. Всё тут понятно и удобно.
Я не страдаю ни за Пушкина, ни за Станиславского, ни за Чехова, ни тем более за Горького, что старые московские улицы больше не носят их имена. Не убудет от Станиславского, что бывшая улица его имени вновь называется Камергерским переулком – это Станиславский и Немирович с Морозовым и Шехтелем сделали Камергерский мировой величиной. А тем, кто обращает внимание на доски с историческими справками, делается немного уютнее: улицы вроде как сами тебе представляются, просвещают. Путаницы из-за этого никакой. Нешто плохо?
Оказывается, не просто плохо, а чудовищно! Поскольку проект воронежских общественных деятелей предложен на сетевое обсуждение, воронежские интернет-ресурсы тут же были осаждены защитниками хрупкой, как бальзамин или пустая скорлупа, советской исторической правды. Очередную кампанию «против антиисторизма» (как некогда выразился Александр Яковлев, будущий «прораб перестройки») отчебучили, что неудивительно, активисты движения «Суть времени», они же подписчики портала «Красная весна». Вне зависимости от места жительства, сторонники СССР-2 выступили против власовского реванша в неофициальной столице Черноземья.
Приводимые ими аргументы удивительны даже с точки зрения людей, готовых согласиться с доводами вроде «Сколько будут стоить таблички?» или «Других проблем, что ли, нет?»
Это даже не обычное шулерство рассказывающих, что «пенсионеры заблудятся», «скорая помощь не приедет по адресу» и «все документы придется менять». (В Москве, где множество названий сменилось до всеобщей компьютеризации, оперативные службы сориентировались, документы оставались действительны – а в Воронеже стоит вопрос о надписях не юридического, но информационно-просветительского характера: «Повесить ли на улице Декабристов табличку с бывшим названием Успенский съезд?»).
Нет, на повестке истерика:
«Монархический след!»
«Это спланированная акция, направленная против молодежи!»
«Уничтожение памяти отцов и дедов!»
«Власти возвращают названия эпохи, когда были помещики и дворяне!» (Sic!)
«Власовцы готовятся утвердить власть новых хозяев!»
«Позор нацистам-бандеровцам!»
А уж непременное «Они хотят, как на Украине!» остается разве что поддержать:
– Правильно! А еще на Украине красили заборы, особенно перед чемпионатом Европы по футболу–2012. Вот и докрасились! Теперь всё в два цвета красят! А можно было бы краску раздать пенсионерам! Не позволим власовцам и монархистам красить заборы!
Популярен довод, если вдуматься, мракобесный даже с дремучей советской точки зрения:
«Во время войны Воронеж был разрушен на 92%! Его хотели восстанавливать на новом месте, но Сталин не позволил! Это советские люди отстроили город!»
– Эвон как! Товарищи, вы хотите сказать, что продолжаете дело, начатое немецкими и венгерскими оккупантами? Они разрушили старый Воронеж, а вы стараетесь, чтобы не возрождалась память о нем?
Откуда же у людей, верящих, что советское прекрасно, как улица 20-летия ВЛКСМ, а несоветское уродливо, как улица Поднабережная, такая уверенность, что дореволюционное название, если написать его маленькими буковками на память, обязательно вытеснит советское?
Сегодня мы встаем перед каким-то совершенно кэрролловским вопросом.
Нет, это не вопрос: «Что остается от сказки потом, после того, как ее рассказали?» (актуальный к минувшему дню рождения Высоцкого).
Это загадка: «Что общего между штыком и сказкой?»
Ответ: «На обоих нельзя сидеть». Особенно, если штык – плоский и заточенный, а сказка – плоская и тупая.
Те, кто на наших глазах придумывает какую-то новую советскую идеологию, основанную на новом неписаном «Кратком курсе» (от которого схватился бы за голову Суслов), сами признаются, что насадить и удержать ее можно лишь ограничениями, запретами и неистовой долбежкой. Им покуда помогает именно то помрачение умов, что они по наивности (или лукавя?) объявляют ужас-ужасом:
– клиповое и мемовое мышление людей, из пасти телевизора попадающих в пасть интернета, где «кто не с нами, тот против нас»;
– умственная лень и малые культурно-идейные запросы «поколения ЕГЭ»;
– леность и ограниченность «пропаганды буржуазного государства» (тогда как государство было бы радо «не раскалывать общество» и не чинить никаких идеологических диверсий трепетному советско-патриотическому электорату).
От страха, что всё «наше» вот-вот будет пожрано «не нашим», от стремления быть святее Всеволода Кочетова люди, заигравшиеся в сталинизм, перескочили к натуральной покровщине. Уж они-то, в отличие от Сталина, ни на какое восстановление культа Минина и Пожарского не пошли бы: «купцов и дворян» они проклинают не меньше, чем Джеки Алтаузены и Демьяны Бедные. Но сейчас речь даже не об этом.
Мы пришли к тому, что в исторических дискуссиях становится весомым аргумент: «Знание опасно. Незнание – сила».
Это даже дальше, чем зашла пресловутая западная политкорректность. Ибо новояз она сделала обязательным, постепенно вводит понятие мыслепреступления, но до Минправды пока не доросла. А наша совполиткорректность, пока что полуоппозиционная, именно к этому и стремится.
Мы пришли к тому, что следом за «Повестью временных лет» объявляются подделками «врагов народа» не только документальные публикации последнего тридцатилетия, но и сами архивные фонды советского периода. (Интересно, все ли из тех, кто голосит, что «антисоветчики» хотят «сделать, как на Украине», осмелятся сообщить президенту России, коему непосредственно подчиняется Росархив, о злочинной снизу доверху деятельности архивистов?)
Мы пришли к тому, что веселые и находчивые советские патриоты новой модели, переплевывая сторонников Земшарной Тартарии, славянских пирамид и ордынского Петербурга, объясняют:
«Бутовский полигон придумали правозащитники и показали пустое место попам!»
«Антисоветчик Эрнст Неизвестный поставил в Свердловске памятник не «жертвам политических репрессий», а маньяку-педофилу Винничевскому!»
И эти же люди боятся, что под надписью «улица Дзержинского» появится табличка «улица Покровская». Ибо как ни много в них цинизма, но страха еще больше. И они действительно верят, будто остатки их мира можно сокрушить, испортив молодежь знанием о том, что проспект Революции раньше назывался Большой Дворянской улицей. И они вправду готовы убеждать себя, что тогда по главным улицам города можно будет ходить одним дворянам. Ибо их уверенность в себе приблизительно сопоставима с историческим и прочим гуманитарным знанием, коим их вооружил прославляемый ими Красный Проект. Выходит, он оставил по себе не титанов из «Туманности Андромеды», а людей, чей дух не прочнее герани под конским копытом.
Незнание – это сила. Но сила слабых. Слабых могут пожалеть, но не уважают. Около них могут задержаться, но к ним не тянутся.
Сегодняшние трепетные бояки, мечтающие поработать минправдистами, ободряют себя, что наше новое поколение, мол, не предпочтет улице Володарского улицу Мещанскую, особенно если ему не рассказывать, что раньше она так называлась. И оно не совершит дальнейшего грехопадения («как на Украине»), если детей учить классическому:
«Дети, не старше вас, должны были работать по двенадцать часов в день на жестоких хозяев, которые били их ремнём…
Среди этой страшной нищеты возвышалось несколько огромных прекрасных домов, в которых жили богатые люди…
Звали этих богачей «капиталисты». Это были жирные уроды со злыми лицами…
Капиталистам принадлежало всё на земле, и все, кроме них, были рабами…».
Можно посоветовать самозваным минправдистам, что больше всего им следует бояться, как бы их вера не стала на какой-то момент обязательной, подобно западной политкорректности. Уж совполиткорректность, не задерживаясь, рухнет с грохотом и под хохот. Но успеет отвратить надолго многих, особенно молодых, от несомненных ценностей, что так бестолково пытаются защищать перепуганные и унылые минправдисты.
Источник: